Звучное имя, тостер и стихотворение

Подарил Севе книгу "Шоу Фрая и Лори"
Тексты шоу "Немного Фрая и Лори".
Я даже не знаю теперь, что смешнее - само шоу или оно же, но изложенное на бумаге.

Сегодня ехал в электричке и умирал со смеху.
даже стыдно было перед другими пассажирами так громко ржать.



Звучное имя
Стивен — сержант полиции, стоит за отгородкой полицейского участка, записывая обстоятельства ареста. Хью. — по другую сторону отгородки, вид у него застенчиво-глуповатый.
Стивен. То есть, это была ваша машина, так, сэр?
Хью. Да.
Стивен. Ваше имя?
Хью. Ах да. Секундочку. (Достает из кармана зажигалку.) Готовы?
Стивен. Да.
Хью. Мое имя — Дерек… (Роняет зажигалку на стойку).
Стивен. Что вы делаете?
Хью. Таково мое имя.
Стивен. Вот это?
Хью. Это самое. Дерек… (Снова роняет зажигалку на стойку.)
Стивен. И это ваше имя?
Хью. Да.
Стивен. Постойте. Вас зовут Дерек… (Теперь Стивен роняет зажигалку на стойку.)
Хью. Да.
Стивен. Это что же за имя такое?
Хью. Ну, это мое имя.
Стивен. Несколько необычное, вам не кажется, мистер… (роняет зажигалку)?
Хью. Если бы я получал по фунту от каждого, кто мне это говорил…
Стивен. Да, но как же оно пишется, это… (роняет зажигалку). Мистер… (роняет зажигалку).
Хью. Как слышится, так и пишется.
Стивен. Ага. Да, ну хорошо, а вы не могли бы произнести его по буквам?
Хью. Ну, знаете ли, вы что же, не умеете…?
Стивен. Я был бы вам очень благодарен, сэр. Если вы не против.
Хью. Т-И-Т-Ь-К, дефис, А.
Стивен. Титька.
Хью. Не понял?
Стивен. Титька.
Хью. Титька? Где титька? Вы, собственно, о чем?
Стивен. Т-И-Т-Ь-К-А…
Хью. Буква А через дефис.
Стивен. А через дефис… Получается «Титька». На мой взгляд, это звучит совсем не как… (роняет зажигалку).
Хью. Вы спятили? Что с вами такое? Я полагал, что современный полицейский — это превосходно образованный страж порядка. А вы даже писать не умеете.
Стивен. Ну хорошо, мистер Титька, ваш адрес?
Хью оглядывается по сторонам.
Какой у вас адрес?
Хью. Это вы у меня спрашиваете?
Стивен. Да.
Хью. Хотите узнать мой адрес?
Стивен. Да, прошу вас.
Хью. Или адрес мистера Титьки, кем бы он ни был?
Стивен. Ваш адрес, сэр, пожалуйста.
Хью. Ну смотрите. Адрес у меня такой: Кингс-Линн, улица… (Хью отбивает чечетку и хлопает Стивена по щеке)… дом двадцать два.
Стивен. Эй, полегче!
Хью. Как?
Стивен. Я говорю, полегче!
Хью. Полегче чего, господи прости?
Стивен. Вы понимаете, надеюсь, что нападение на офицера полиции — это очень серьезное преступление?
Хью. Да, наверное. Очень серьезное. А с другой стороны, назвать офицеру полиции свой адрес — преступление не очень серьезное. Или очень? Возможно, с тех пор, как я в последний раз перелистывал «Уголовный кодекс» в нем многое изменилось. Возможно, министру внутренних дел пришлось принять строгие меры против все возрастающего числа людей, которые норовят назвать полицейским свои адреса, когда те их об этом просят.
Стивен. Ну хорошо. Хорошо. Прошу прощения. Задай дураку вопрос, получишь дурацкий ответ.
Хью. Не понял?
Стивен. Ладно, давайте-ка все проверим, мистер… (роняет зажигалку).
Хью. Что именно?
Стивен. Что я все понял правильно. Ваш адрес… Кингс-Линн… улица (отбивает чечетку и заезжает Хью кулаком в зубы)… дом двадцать два?
Хью. Нет-нет-нет. Да что это с вами? Вы, случаем, не глухой? Улица… (отбивает чечетку и хлопает Стивена по щеке)… дом двадцать два.
Стивен. А, простите! Мне показалось, что вы сказали: «улица… (отбивает чечетку и заезжает Хью кулаком в зубы)… дом двадцать два».
Хью. Ну так я этого не говорил.
Стивен. Примите мои извинения, сэр. Я плохо разбираю мой почерк.
Хью. Так заведите пишущую машинку.
Стивен. Ах, если б только мы могли ее себе позволить. Вообще-то, если взглянуть под определенным углом, это выглядит почти как «Кингс-Линн, улица… (отбивает чечетку и бьет Хью крикетной битой по голове)… дом двадцать два».
Хью. Больно же!
Стивен. О, простите, сэр. Вы правы. С пишущей машинкой действительно вышло бы лучше.
Хью. Я говорю, больно!
Стивен. Но, видите ли, сэр, вы должны признать, что адрес у вас несколько необычный, с таким не сразу освоишься…
Хью. В гробу я твою долбанную сценку видал! Драться-то зачем? Знаешь, как больно?
Стивен. Ах, ах, горе-горькое. Неужели гадкий дяденька актер ударил бедного маленького прощелыгу так сильно, что…
Хью. Иди ты в жопу.
Хью уходит.
Стивен. (в камеру) Ну дитя дитем.

Тостер

Хью входит в магазин электротоваров. Стивен стоит за стойкой.
Хью. Здравствуйте. Я хочу купить тостер.
Стивен. Какого рода тостер вам нужен?
Хью. Прошу прощения?
Стивен. Какого рода тостер вам нужен?
Хью. А, ну да, понял. Ну, в идеале, такой, чтобы поджаривал хлеб…
Стивен. Так.
Хью. …но, чтобы его можно было еще использовать как оружие.
Стивен. Оружие?
Хью. Прошу прощения?
Стивен. Оружие?
Хью. А, ну да, понял. Да, как оружие.
Стивен. Ммм. Вы вправе, если вам так нравится, назвать меня полным и окончательным идиотом…
Хью. Может быть, несколько позже.
Стивен. Ну как хотите. Но почему вам вдруг приспичило пользоваться тостером, как оружием?
Хью. Прошу про…
Стивен. Почему вам вдруг приспичило пользоваться тостером, как оружием?
Хью. Так времена стоят уж больно ненадежные. Мы живем посреди зыбучих песков международного напряжения, приплясывающего, ненадежно и причудливо, на самой грани войны.
Стивен. О господи.
Хью. И я полагаю, что в этих обстоятельствах оптимальным вариантом была бы некоторая разновидность метательного тостера облегченного типа.
Стивен. Метательного тостера облегченного типа?
Хью. Ответ утвердительный. Такой тостер я мог бы использовать в качестве оружия.
Стивен. Простите, возможно, я покажусь вам чрезмерно въедливым, но не проще ли использовать в качестве оружия именно оружие, а тостером пользоваться для приготовления тостов?
Хью. Оружие у меня уже есть.
Стивен. И что же, оно плохо работает?
Хью. Хуже, чем тостер.
Стивен. Ну так позвольте вас заверить, каждый наш тостер работает именно как тостер.
Хью. Но не как оружие?
Стивен. Боюсь, что так.
Хью. Ха. Не много же от него будет пользы, когда они сбросят на Каршалтон[3] парашютный десант.
Стивен. Кто именно?
Хью. Прошу прощения?
Стивен. Кто собирается сбросить на Каршалтон парашютный десант?
Хью. Они и собираются.
Стивен. Да кто «они-то»?
Хью. А я откуда знаю? Я политикой не интересуюсь.
Стивен. Понятно.
Хью. Вот, скажем, с кроватью у меня подобных проблем не возникло.
Стивен. Ммм. Так ваша кровать — оружие?
Хью. В умелых руках — безусловно.
Стивен. Метательная кровать облегченного типа?
Хью. Не валяйте дурака. Поисковая кровать-истребитель. Модифицированная для подавления бунтов и беспорядков.
Стивен. Ага.
Хью. И прекрасно показавшая себя при проведении операций в окружающей Каршалтон пересеченной местности.
Стивен. Я понял.
Хью. Мне очень помогли с ней в мебельном магазине.
Стивен. Да, но с вашего разрешения, у нас тут магазин кухонной утвари. Если вас интересует боевая техника, вам, по моему разумению, лучше обратиться к соответствующему специалисту.
Хью. Какому именно?
Стивен. Мне не хотелось бы отвечать на этот вопрос.
Хью. Вы, собственно, что имеете в виду?
Стивен. Ничего. Решительно ничего. Пожалуй, я мог бы предложить вам чеснокодавилку.
Хью. Полуавтоматическую, снабженную системой газового охлаждения чеснокодавилку, пригодную для рукопашного боя и противолодочных операций?
Стивен. Э-э, нет, собственно, и она тоже — не такое уж и оружие. Если, конечно, вы не опасаетесь того, что в Каршалтоне будут десантироваться головки чеснока.
Хью. В настоящее время я не считаю головки чеснока угрозой номер один.
Стивен. А вам не приходила в голову мысль воспользоваться практичным и кристально честным кухонным ножом?
Хью. Кухонным ножом?
Стивен. Да.
Достает и показывает нож.
Хью. Поосторожнее. Таким можно и глаз кому-нибудь выколоть.
Стивен. Я полагал, именно в этом основная идея и состоит.
Хью. О нет. Нет, нет и нет. Вы меня неправильно поняли. Вся моя жизнь зиждется на том принципе, что я никогда не стану агрессором.
Стивен. Вот как?
Хью. Все, что мне требуется, это быть готовым.
Стивен. Готовым?
Хью. Готовым к минуте, в которую они сбросят на Каршалтон парашютный десант.
Стивен. Да что вы?
Хью. И к той, в которую я вдруг почувствую себя зажаренным ломтиком хлеба.
Стивен. Понятно.
Хью. А вы — полный и окончательный идиот.
Стивен. К вашим услугам.

Стихотворение, получившее первый приз

ипичный, в деталях продуманный кабинет школьного учителя. Учитель — Стивен. Выглядит озабоченным. Раздается стук в дверь. Стивен отрывает взгляд от стола.
Стивен. Войдите.
Входит Хью.
Стивен. А, Терри. Входите, входите.
Хью. Спасибо, сэр.
Стивен. Так, хорошо. Вам известно, почему я вас вызвал?
Хью. Вообще-то, нет.
Стивен. Вообще-то, нет? Вообще-то, нет? Ладно, давайте разбираться. Во-первых, разрешите поздравить вас с победой в школьном поэтическом конкурсе.
Хью. Спасибо, сэр.
Стивен. Мистер Капль говорит, что такого зрелого, такого интересного стихотворения он еще ни от одного ученика не получал. Только не сосите большой палец, мой мальчик.
Хью. Я и не сосу, сэр.
Стивен. Нет-нет. Это всего лишь совет общего характера, на будущее.
Хью. О, понятно.
Стивен. Так вот, Терри. Терри, Терри, Теренс. Я прочитал ваше стихотворение, Терри. Не стану утверждать, что я большой знаток поэзии, — я всего лишь преподаватель английской литературы, а не гомосексуалист. Но, должен сказать, оно меня встревожило.
Хью. Правда?
Стивен. Да, встревожило. Вот оно, передо мной, э-э: «Когти чернильных воронов отчаяния прорывают дыры в жопе мирового сознания». Ну скажите, что это за название такое?
Хью. Это название моего стихотворения.
Стивен. «Жопа мирового сознания»? Что это значит? Вас что-то гнетет?
Хью. Видите ли, мне кажется, что в моем стихотворении именно эта проблема и исследуется.
Стивен. Исследуется! Как это она «исследуется»? А, это оно ее исследует. Понятно. «Мошонки грозят ниспровергнуть вопросы цветов» — я не понимаю, в чем дело, мой мальчик? Вы чем-то заболели? Или причина в девушке? Откуда все это?
Хью. Ну, мне трудно объяснить это, сэр, но, по-моему, все нужное уже сказано в самом стихотворении.
Стивен. Да уж, чего в нем только не сказано. «Я жаждал ответов, а получил героина до одури». Ну-ка, Терри. Смотрите мне прямо в глаза. Кто дал вам героин? Вы обязаны сказать мне это: если проблема в героине, нам необходимо что-то предпринять. Не бойтесь, говорите откровенно.
Хью. Никто не давал.
Стивен. Терри. Я вынужден снова задать вам тот же вопрос. Вот здесь написано: «Я жаждал ответов, а получил героина до одури». Вы понимаете, что это подсудное дело? Говорите.
Хью. Сэр, героина мне никто не давал.
Стивен. То есть, ваше стихотворение — ложь, так? Фикция, фантазия? Тогда что с вами происходит?
Хью. Нет, в нем все правда, оно автобиографично.
Стивен. В таком случае, Терри, я вынужден настоять на том, чтобы вы мне ответили. Кто давал вам героин? Кто это был — один из учеников?
Хью. Ну, вообще-то, сэр, это были вы.
Стивен. Я. Я? О чем вы говорите, несчастный, больной мальчик? Это отъявленная, возмутительная наглость. Я никому никакого героина не давал. Как вы смеете?
Хью. Да нет, сэр, это метафора.
Стивен. Метафора? Какая еще метафора?
Хью. Она означает, что я пришел в школу, чтобы учиться, а вместо ответов на мои вопросы получил какой-то хлам.
Стивен. Хлам? Что значит хлам? При составлении учебного плана дирекция школы строго придер…
Хью. Я всего лишь высказал мое мнение.
Стивен. Ах вон оно что? А вот это тоже всего лишь мнение? «Когда время, дроча, повалится на пол, ему ногами вышибут зубы». Время, дроча, валится на пол? Вы просто пытаетесь шокировать читателя или тут присутствует ваш личный опыт, который вы хотели бы со мной обсудить? Время, дроча, валится на пол? Что это?
Хью. Это цитата.
Стивен. Цитата? Из кого? Не из Мильтона и, я совершенно в этом уверен, не из Вордсворта.
Хью. Из Боуи.
Стивен. Из Боуи? Какого еще Боуи?
Хью. Дэвида Боуи.
Стивен. Ага. А вот это тоже из Дэвида Боуи: «Мое тело отвратно, влажный жир каплями пота сочится из потных яиц и заросших грибком ляжек»? Скажите, вы душ принимаете?
Хью. Конечно.
Стивен. Тогда почему ваше тело внушает вам отвращение? Мне оно представляется вполне приемлемым. Я не понимаю, почему вы не пишете стихов о лугах или еще о чем.
Хью. Я ни разу в жизни не видел луга.
Стивен. Пусть так, но воображение, оно-то, по-вашему, для чего дано человеку? «Девушка обнажается в моей голове и перекатывается через меня, чтобы одинокоо заснуть». Вам пятнадцать лет, Терри, что творится в вашей душе?
Хью. Это как раз та…
Стивен. …проблема, которая исследуется в вашем стихотворении, это я уже слышал. Я не могу вас понять, Терри, нет, не могу.
Хью. Но ведь и вы были когда-то молоды.
Стивен. Ну, да, в определенном смысле, был.
Хью. Разве вас не обуревали такие же чувства?
Стивен. Вас интересует, хотелось ли мне когда-либо «поджечь мертвые города разума и смотреть, как пузырится и коробится кожа»? Нет, рад сообщить вам, что не хотелось. Разумеется, время от времени я чувствовал себя несчастным, — теряя альбом для марок или ломая перочинный нож, — но я не описывал мои чувства подобным вот образом и людям написанное не показывал.
Хью. Возможно, вам было бы легче, если бы вы это делали.
Стивен. Ах, «возможно», мой юный Теренс? Надо полагать я всего-навсего один из «несчастных пузырей анального газа, что всплывают и перемигиваются в ванне покойника», так что ли?
Хью. Ну…
Стивен. Ваше молчание уже сказало мне все, что я хотел узнать. Это я и есть. Несчастный пузырь анального газа.
Хью. Просто, именно таким я вижу человека. И мой взгляд имеет свою ценность.
Стивен. Ценность? Ценность? Мы не о стоимости банкноты говорим. Мы говорим о том, что вы обзываете вашего учителя несчастным пузырем анального газа.
Хью. Так ведь и я ровно такой же.
Стивен. А, ну прекрасно. Если все мы «несчастные пузыри анального газа, что всплывают и перемигиваются в ванне покойника», тогда никаких проблем у нас, разумеется, нет. Я только не советовал бы вам сообщать об этом вашим родителям. Если это поэзия, то стена любого английского сортира — сборник стихов. Непонятно только, что в таком случае представляет собой «Оксфордская поэтическая антология».
Хью. Наверное, туалетную бумагу.
Стивен. Вам самому-то это высказывание кажется умным?
Хью. Не знаю.
Стивен. Полагаю, это еще она цитата из Дерека Боуи — я угадал? Нет, я ничего больше не понимаю, ничего.
Хью. Это не страшно, сэр. Возможно, вы просто немного разочаровались в жизни, уж больно унылая у вас работа.
Стивен. Да, разочаровался. И работа у меня унылая. Очень. Меня терзают сомнения и разъедает страх.
Хью. А вы запишите это.
Стивен. Как?
Хью. Запишите, перенесите из души на бумагу. «Меня терзают сомнения и разъедает страх».
Стивен. Да, да… думаете, поможет? «Меня терзают сомнения и разъедает страх. Я брошен в пенную слизь… э-э…».
Хью. Ненависти?
Стивен. Неплохо, неплохо. А как насчет «потного отвращения»?
Хью. Гораздо лучше. Вы прирожденный поэт.
Хью выскальзывает из кабинета.
Стивен. «…брошен в пенную слизь потного отвращения. Сопливые струи похоти пробивают кишки моих устремлений. Наденьте, майор Том, ваши красные сапоги и пусть неудачник плачет… и т. д…»
Затемнение.